— Расскажите вкратце об исследовании, результаты которого были опубликованы в журнале Lancet. О чем оно? Насколько оно обширно?

— На самом деле это обычное исследование, которое началось еще в прошлом году. Оно, как и любое другое исследование, состояло из трех больших фаз.

В первой фазе на здоровых добровольцах мы выясняем, безопасна ли вакцина. Затем на второй стадии смотрим, насколько она иммуногена, проверяем ее иммунологическую эффективность. Предназначение любой вакцины — вызывать иммунный ответ, то есть вырабатывать антитела и тренировать клеточный иммунитет. В данном случае первая и вторая фазы проводились одновременно. Это допустимо, ничего страшного в этом нет. Испытания показали 100-процентную иммунологическую эффективность — у всех участников был иммунный ответ. Затем началась третья фаза исследований, в течение которой мы определяем профилактическую эффективность вакцины — то есть проверяем, как она защищает в долгосрочной перспективе.

Схема первой и второй стадии клинических испытаний / The Lancet 2020

— Сколько она длилась по времени?

— Она продолжается и сейчас. Третья фаза — самая длинная и рассчитана на пару лет. Минимальный срок ее проведения составляет шесть месяцев. Я тоже участник данного исследования, для меня оно закончится в марте. Всего в нем участвуют 22 тысячи человек. Их разделили на две группы: экспериментальную и контрольную. Первой ввели вакцину, а второй — плацебо — ту же самую вакцину, но без антигена. Благодаря этому можно посмотреть, как люди реагируют на вспомогательные вещества в вакцине, появляются ли какие-то побочные эффекты. Поскольку это исследование проходит во время пандемии, было принято решение взять в экспериментальную группу в три раза больше человек, чем в контрольную. Опять же, ничего страшного в этом нет.

— Насколько я понимаю, это уже вторая публикация в Lancet?

— Да, это вторая публикация исследовательской группы Дениса Логунова и его коллег из НИЦ имени Гамалеи. Они единственные в России, кто опубликовал все этапы разработки препарата. Остальные все как-то «опаздывают», и поэтому к ним накопилось такое большое количество вопросов.

— Что эта публикация может сказать для обычного человека, не связанного с медициной?

— В первую очередь, что эффективность нашей вакцины действительно находится на мировом уровне. По предварительным результатам, она неплохо защищает от коронавируса — эффективность препарата составила 91,6 процента. Это означает, что в экспериментальной группе заболело меньше десяти процентов участников.

— Такой авральный режим испытаний — это норма?

— Конечно, нет. Мир сейчас, по сути, находится в состоянии войны. Поэтому вся процедура выведения препаратов на рынок была сильно упрощена. Все страны приняли государственные постановления, которые создали режим максимального благоприятствования для групп, работающих над лекарствами от коронавируса или над вакцинами. Их максимально оградили от бюрократических проволочек, доставляли все необходимые расходники, вкладывали деньги. Та же компания Moderna получила от правительства США два миллиарда долларов на то, чтобы сделать свою вакцину. У нас сделали то же самое через фонд РФПИ при финансировании разработки вакцины «Спутник V».

— Оправдана ли с вашей точки зрения такая спешка?

— События прошлого года показали, что создавать популяционный иммунитет естественным путем мы будем очень долго. Была слабая надежда, что переболевших станет очень много. Вирус будет так быстро распространяться по планете, что накопится некая иммунная прослойка. Но так не вышло — ни одной стране в мире не удалось накопить достаточное количество переболевших. Скорее всего, на достижение такого популяционного иммунитета уйдут десятки лет. Как вы понимаете, это неприемлемая ситуация, потому что у вируса достаточно высокая летальность. Поэтому в странах, которые могли себе это позволить, сделали вакцину. Перечень небольшой: США, Великобритания, Швеция, Китай, Индия, Россия и Германия. Это список тех, кто, по идее, должен спасти мир.

— Какие существуют риски от вакцинации? Перевешивают ли они риски от заражения?

— Риски всегда существуют, потому что это медицинская процедура. Но фармакология придерживается правила меньшего зла. Коронавирус считается абсолютным злом, поэтому все, что менее опасно по сравнению с ним, допустимо.

Сейчас даже в качестве одного из препаратов для лечения рассматривается колхицин. По большому счету, это растительный яд с очень узким терапевтическим окном — разница между дозой, которая оказывает лечебный эффект, и дозой, которая оказывает токсический эффект, минимальна.

Но тем не менее, если мы будем сравнивать с коронавирусом, то применение даже такого препарата может оказаться оправданным. А тут вакцина.

Строго говоря, за 100 лет существования их изучили вдоль и поперек. И, надо сказать, что вакцины XXI века, наподобие «Спутника V» — это абсолютно новые, современные биотехнологические платформы, передний край науки. По сравнению с вакцинами 50-ти и 70-летней давности они, во-первых, эффективнее, а во-вторых, гораздо более безопасны. Пока все побочные эффекты крайне скудные и регистрируются далеко не у всех. Максимум — подъем температуры на 1–2 дня, но это решается жаропонижающими препаратами.

— А что известно о рисках коронавируса? Существующие публикации дают довольно противоречивую информацию.

— С каждой неделей мы получаем все больше данных, подтверждающих, что мы еще далеко не все знаем о коронавирусе. Мы не представляем, какими могут будут отдаленные последствия. Примерно у четверти заболевших коронавирус становится «длинным». Развивается постковидный синдром, который может длиться 6–8 месяцев. И это еще только предварительные данные: именно такой период наблюдения есть у нас на сегодня. Последствия могут растянуться на годы. У людей снижается работоспособность, появляется выраженная слабость. Самое простое — искажение вкусов и запахов. С одной стороны, вроде бы ничего страшного, а с другой — это очень сильно влияет на образ жизни, на пищевые привычки. Поэтому обменять пару дней температуры, которая сбивается жаропонижающими, на реальную опасность летального исхода или тяжелого течения с осложнениями — думаю, это правильный выбор.

— Коронавирус станет новой итерацией гриппа — сезонным заболеванием, от которого нужно прививаться каждый год?

— Есть такие версии, но пока мы не можем сказать, как будет развиваться ситуация. У нас нет инструментов настолько точного прогнозирования. Мы будем давить на вирус, а он будет приспосабливаться, потому что мы будем создавать ему дополнительный фактор естественного отбора, а его задача — выжить в этой борьбе. Сложно сказать, чем это закончится. С одной стороны, мы знаем, что у наc есть четыре человеческих коронавируса, которые с нами уже достаточно давно — может, даже сотни лет. Они являются частью цикла ОРВИ. С другой стороны, есть и другие коронавирусы: SARS-Cov, который приходил в 2002–2003 годах, и MERS, который существует с 2012 года, — но они не стали нашими привычными заболеваниями.

— Какая сейчас ситуация по привитым? Есть ли какая-то статистика?

— По данным Bloomberg, на данный момент введено 190 миллионов доз. Этого мало. Если мы эти темпы сохраним, то нам придется прививаться 7,5 лет.

7,5 лет ограничительных мероприятий. Не представлю, кто может этого хотеть.

Против ограничительных мер выступают те же люди, которые выступают против вакцинации. Для меня это большая загадка. Именно вакцинация может помочь снять эти меры как можно быстрее. Если мы сейчас всем миром вакцинируемся, наберем примерно 75 процентов привитого населения, то сможем вернуться к нормальной жизни. А если мы будем продолжать митинговать, продолжать требовать отменить все эти ограничения, но ничего не делать для того, чтобы остановить распространение вируса другими способами, то это какая-то шизофрения. Я не представляю, как это в одной и той же голове может укладываться.